Они стоят посреди поля с подсолнухами. Война, справедливо носящая название Великой Отечественной, закончилась буквально только что, однако это поле выглядело нетронутым. Молодая девушка и парень чуть постарше ее. Германия и Россия.
Война закончилась несколько часов назад, но встретились только сейчас. Германия стирает копоть с лица, растерянно трет порез через глаз и глядит на Россию. Россия хмурится и нервно теребит шарф. Между молодыми людьми висит напряжение, от которого, кажется, даже воздух меняет консистенцию. В глазах девушки - сплошная неуверенность, она наматывает прядь волос на палец и водит ногой по земле, не замечая, что топчет цветок. Впрочем, сейчас обоим было не совсем до этого. Наконец Россия прокашлялся и сказал:
- Ты проиграла.
Она кивает и опускает голову. Проигрыш зацепил ее гордость, она ущемлена, унижена, разбита - что там еще...
- Вот скажи, - говорит Брагинский задумчиво, словно сам с собой говорит, - зачем тебе надо было на меня нападать?
- Я не при чем... - голос звучит ломко. - Это всё Гитлер... он горазд до славы и пойдет по трупам, лишь бы завладеть желаемым. Я не при чем! - повторяет она. - Я не хотела... Но я должна его слушаться.
Россия кивает и вздыхает негромко, вертя в руках сорванный подсолнух.
- Ты же понимаешь, что это скажется на наших отношениях совсем не лучшим образом? - спрашивает он; пальцы сжимают стебель цветка с силой, так, что он слегка хрустит.
Германия резко вскидывает голову, теперь в ее глазах страх. Как бы там ни было, она любила Россию - быть может, странной любовью, непохожей на ту, о которой читала в романах, но любила, черт возьми! Услышав эти слова, она почувствовала, как ее хваленый твердый характер просто-напросто пропадает, и теперь она похожа на обычную девчонку, если только обычные девчонки бегают за панзерами*, ходят по пеплу от чужих домов, командуют артиллерией, а еще бьют Италию, когда тот мешается под ногами. Но, даже приводя такие факты, она почувствовала себя обычной девочкой-подростком, которую просто хотят бросить, позабыв про обещания, данные до этого.
Да, хваленый характер Германии летел к черту. Спазм сдавил горло, девушка поняла, что просто расплачется сейчас. С трудом сдержавшись, она хрипло прошептала:
- Прости меня...
- За что? - поинтересовался парень.
Германия ненавидела такое - когда спрашивают, за что простить. Ведь он же знает, в чем она провинилась! Но всё равно спрашивает, будто издеваясь, выжимая из нее всю боль.
- Прости меня за каждый миг бессмысленных побед, - ответила она тихо. - Я радовалась им как девчонка, потому что... не знаю. Просто возгордилась как дурочка! Поэтому прошу прощения. Прошу, не уходи. Побудь со мной еще хоть немножко.
Молчит. Опустил глаза и молчит. Наверняка уйдет. Вот так вот просто - возьмет да и отправит все к чертям, все те поцелуи, клятвы, обещания, в общем, всё, чем она дорожила.
Молчит. Она смотрит на огонь костра, что горел вдали, и ее тянет туда - нестерпимо, жутко тянет, противиться она не в силах.
"Я просто вижу свет и в нем хочу сгореть..."
Она уже собиралась уйти - молчание России было красноречивее слов - когда он осторожно взял ее за край рукава куртки. Она вздрогнула, посмотрела на него - он избегал смотреть в глаза, лишь улыбаясь и протягивая ей подсолнух. Она приняла цветок, взгляд стал непонимающим.
- Наверно, тоже должен сказать... - прошептал он. - Прости меня. Забудем?
Кивает. Он обнимает хрупкое тело, чувствуя, как тонкие руки обнимают его, привычно касаясь его шарфа. Она утыкается ему в грудь лицом - пахнет порохом и цветами, странное сочетание. Закрывает глаза, чувствуя как сильные руки прижимают крепче, как чужие губы касаются волос, чувствуя, что он улыбается, и улыбается сама. Просто так хорошо.
И будто не было войны...